Несмотря на относительные турнирные неудачи, Бобрин не остановился в своем развитии и остался любимцем публики. Сезон 77/78 он начал с победы в турнире на приз Профсоюзов СССР в Липецке в октябре 77 года. В декабре занял 3-е место вслед за Овчинниковым и Волковым на «Московских новостях», а через месяц на чемпионате лучших фигуристов страны в Одессе вновь замкнул тройку призеров. Позади остался Волков, впереди оказались Ковалев и Овчинников. Таким образом, Бобрин вошел в состав сборной СССР, завоевав право стартовать в чемпионатах Европы и мира.
Самым большим недостатком Игоря на протяжении многих лет считалась слабая «школа», тем большее удивление вызвало его 3-е место в этом разделе состязаний на чемпионате Европы в Страсбурге. Отличился Игорь и в короткой программе, где показал необычайно зрелищную трактовку французского танца «Канкан».
Невидимая тросточка, невидимая шляпа и даже невидимая партнерша – все было в этом танце.. К сожалению, по итогам троеборья удержаться на 3-м месте ему не удалось, но и 4-е место для дебютанта европейского первенства совсем неплохой результат.
На чемпионат мира в Оттаву сборная отправилась заранее для акклиматизации. В такой обстановке перед стартом самым главным было совладать с нервами, что обычно Игорю давалось непросто.
За несколько дней до открытия чемпионата, прогуливаясь по вечернему городу, Бобрина встретил журнались «Советского спорта» Станислав Токарев.

С.Токарев:

- Он стоял у витрины, где было все для его годовалого сына, и нервное большеглазое лицо казалось печальней обычного. Он сказал, что не может отвлечься – «вы же понимаете от чего» - ходит по магазинам, чтобы отвлечься, но не может. Мне бы с ним побродить, читая стихи: строфу - я, строфу – он, это бы его успокоило перед соревнованиями, но я этого не сделал, за что осудил себя в ту бессонную ночь.
Выступил Бобрин ровно во всех разделах - был 6-м в «школе», 5-м в короткой и произвольной программах, и по сумме мест, опередив таких сильных мастеров, как Дэвид Санти, Фумио Игараши, Брайан Покар.


Под занавес сезона в Свердловске состоялась Спартакиада народов СССР, на которой одновременно разыгрывались награды чемпионата страны. Мужчины в Свердловске вступили в борьбу последними. Благодаря этому обстоятельству, там собрался весь цвет советского мужского одиночного катания. Тем почетнее была победа 24-летнего Игоря Бобрина, опередившего Ковалева и Кокору, Овчинникова и Волкова. Он задавал тон во всех разделах состязаний и, впервые в жизни получив за произвольную программу все оценки 5,8-5,9 балла, стал чемпионом СССР и Спартакиады.

«Советский Спорт» в те дни писал о нем:

- Ленинградец во всем: во внешнем облике, в манере сдержанно улыбаться, в привычке тихо говорить, в неизменном пристрастии к поэзии, музыке, театру. Игорь – типичный представитель ленинградской школы фигурного катания – школы большого интеллекта и оригинальной мысли. Каждая произвольная программа Бобрина отличается строго продуманным замыслом. А его композиции коротких программ всегда остроумны и психологичны.
Увы, следующий предолимпийский сезон принес фигуристу больше разочарований, чем удач. Хотя поначалу все складывалось неплохо. Две уверенные победы на Призе Профсоюзов СССР и Призе памяти Н.Панина. Затем серебряные награды на «Московских новостях» и чемпионате страны. В отсутствие Ковалева, оба раза победил Кокора, чьи программы значительно уступали Бобринским в красоте и гармоничности, но были насыщены чисто исполненными сложными прыжками.
На чемпионате Европы в Загребе Бобрин опустился на ступеньку ниже по сравнению с прошлогодним чемпионатом – 5-е место. Еще большей неудачей закончился для него венский чемпионат мира – 10-е место, после прошлогоднего 5-го. В короткой программе он сорвал каскад, в произвольной тройные прыжки ему также не удались.

А.Башкатов:

- Игорь Бобрин не потерялся среди хороших и разных фигуристов, он выразительно пропел свою ледовую песню, но существенные технические погрешности не позволили ему в произвольном катании стать ближе 12-го места, а в итоге ближе 10-го.


Увы, Бобрина опять подвели нервы и сложность задачи, которую ставил перед собой этот фигурист – не просто откатать программу, составленную из сложных элементов, но вложить в нее смысл. В одном из интервью его спросили:

- Создается впечатление, что главное для вас – творческое самовыражение, а не спортивный результат. И поэтому многие уподобляют вас канадцу Толлеру Крэнстону, который никогда не был чемпионом, однако, навсегда запомнился болельщикам своим на редкость выразительным катанием.

Игорь:

- Я не знаю ни одного фигуриста, который не мечтал бы стать чемпионом. Думаю, и Крэнстону было обидно уходить из спорта, так и не получив достойной своего таланта награды. Я тоже болезненно переживаю поражения. Но обижаться здесь нужно только на самого себя. Значит, что-то не так в характере.

- Говорят, Бобрину недостает спортивной злости.

Игорь:

- Быть злым на льду я, видимо, не научусь никогда. Но разве злость, непременное условие победы? Один психолог однажды мне сказал, что злость, в том числе и спортивная, есть порождение неуверенности и даже трусости. Человек начинает испытывать озлобленность, когда он сомневается в своих силах , в своем искусстве, но хочет во что бы то ни стало, убедить себя и окружающих в обратном. А если ты все умеешь, то зачем же злиться? Нужно просто показать то, что ты умеешь, и признание не заставит себя ждать. Завершил этот драматический для себя сезон Бобрин третьей победой на Кубке СССР.
Исправлять допущенные ошибки и просчеты предстояло в очень ответственном олимпийском сезоне 79/80. Для Игоря он ознаменовался прежде всего творческой находкой – великолепной короткой программой на музыку Паганини. В постановке ее принимал участие и ушедший из спорта Юрий Овчинников, который в тот сезон начал помогать Москвину тренировать Бобрина.

Игорь:

- Мне уже приходилось быть и Чарли Чаплином, и Бабой Ягой, и добрым молодцем, а также – в одной программе – Присыпкиным, Зоей и матросом из пьесы Маяковского «Клоп». Но те миниатюры были все же ученическими. Игорь Борисович Москвин и хореограф Кировского театра Юрий Юрьевич Потемкин сперва учили воплощать общеизвестные художественные образы. Настоящее творчество началось гораздо позже – когда я немножко научился видеть и понимать людей, обрел способность к обобщению и перевоплощению. Тогда-то и состоялась самая удачная работа – «Паганини». По-моему, здорово – это когда смотришь чье-то выступление, и аж мурашки по коже… А тут у меня при первых музыкальных тактах мурашки пробегали по спине от предвкушения собственного выступления. Лишь однажды за 20 с лишним лет мне довелось такое испытать. И, думаю, уже поэтому я вправе считать себя счастливым человеком.
Забегая вперед, хочется сказать, что «Паганини» прожил на льду длинную и счастливую жизнь, Бобрин долгие годы выступал с этим номером в театре и, спустя много лет он напишет в своей книге:

Игорь:

- «Паганини» стал не только моей самой любимой программой, но и лучшей. Я говорил, что и прежде шел по пути театрализации, но такой квинтэссенции всех имеющихся наработок в одной короткой программе я, наверное, никогда не имел. «Паганини» - самая органичная из всех моих программ. Она сочетала в себе и спортивность, и оригинальную хореографию, и, что немаловажно, я тогда был, наверное, в лучшей своей форме.
Но не все специалисты были в восторге от короткой программе Бобрина.


Игорь:

- Елена Анатольевна Чайковская сказала о «Паганини», что ее нельзя назвать спортивной программой. Разве можно прыгать тройной, перед этим размахивая руками? Полагается раскатиться, поехать, собраться, прыгнуть, выехать руки в стороны и так дальше.

Да, в 80-м подобное казалось непривычным, но прошли годы и прыжки без видимой подготовки к ним стали неотъемлемой частью программ мировых лидеров в фигурном катании. И именно Игорь Бобрин был первопроходцем данного направления.
Первый старт олимпийского сезона принес Бобрину второе место вслед за англичанином Робином Казинсом. Затем следуют, уже ставшими традиционными, победы на Призе профсоюзов СССР и Призе памяти Панина. В декабре Бобрин впервые становится обладателем «Хрустального конька» - главного приза турнира «Московские новости». На матче сильнейших фигуристов СССР у него серебряная медаль.
На чемпионате Европы в Гетеборге Бобрин вернул себе, утраченную год назад 4-ю позицию, 3-е место занял Владимир Ковалев и, никто не предполагал тогда, что это последний старт в его спортивной карьере. Уже в Лейк-Плэсиде, в Олимпийской деревне Владимир заболел корью и не смог выйти на старт олимпийского турнира. Бремя лидерства в советской сборной легло на плечи Игоря Бобрина, и на сей раз он справился с ним неплохо. Ровно пройдя все разделы состязаний, Игорь замкнул шестерку сильнейших фигуристов-олимпийцев.
Через месяц в борьбе с теми же соперниками на чемпионате мира в Дортмунде ленинградец занял 7-е место.
На весеннем чемпионате страны в Харькове, Бобрин одержал свою вторую победу во всесоюзных первенствах. За короткую программу «Паганини» он получил девять оценок 5,9 за артистизм.
Весной 80 года состоялось традиционное турне сборной фигуристов по городам Сибири. Несмотря на усталость, поехал в него и Бобрин. Именно там и родился еще один его показательный номер «Парное катание»

Игорь:

Однажды мы по секрету от тренеров решили провести конкурс на лучший показательный номер. Разложили кассеты с музыкой и тащили вслепую – кому какая достанется. На размышления – три дня. Я тянул до последней минуты. Уже выступление на публике, а в голове никаких мыслей. Вышел и даже наши ребята за бортиком поняли – я «голенький». И тут от отчаяния блеснула идея. Сперва ее поняли наши, потом стали смеяться все.

«Парное катание» - импровизация, к тому же с элементами пантомимы и пародии. Пародия была настолько меткой и остроумной, а пластика выразительной, что зрители, даже зная наизусть все трюки Бобрина, исполняемые со своей маленькой воображаемой партнершей, всякий раз смеялись до слез. Сам же Игорь катался с такой серьезной и сосредоточенной физиономией, что это лишь усиливало комический эффект.