Стиль выступлений на льду двадцатидвухлетней Натальи Бестемьяновой и двадцатипятилетнего Андрея Букина — нашей первой танцевальной пары — вызывает споры среди любителей фигурного катания. Не слишком ли импульсивна и экстравагантна их манера катания? Но, как бы то ни было, именно эта пара дает основания надеяться, что наши фигуристы вновь возвратят себе утерянное в прошлом сезоне лидерство на мировом льду.
Мне представляется интересным собственный рассказ Наташи и Андрея о себе и о том, как сложилась их пара.

НАТАША: «Когда мне было четыре года, я перенесла сложную операцию ноги. После больницы я сильно ослабла и довольно заметно хромала. Возможно, хромота прошла бы сама, но мама на всякий случай решила записать меня в оздоровительную группу в Лужниках. С этого все и началось...»

АНДРЕЙ: «А я уже был первоклассником, когда мама привела меня на каток. Фигурное катание поначалу меня особенно не увлекало, а в двенадцать лет, когда, занимаясь в «Локомотиве», на искусственном льду, я захотел стать настоящим фигуристом, выяснилось, что в одиночном катании я — абсолютный нуль. Меня решили попробовать в танцах и дали мне партнершу — Олю Абанкину. Эта девочка уже все умела, она была перворазрядница, и я, со своим третьим, старался не позориться перед ней и... все время падал. Наш тренер Надежда Степановна Широкова до сих пор удивляется: «Как ты тогда не убился, не знаю...» Оля ко мне относилась нормально, мы много занимались и дружили, но как только нам исполнилось четырнадцать, перестали друг с другом разговаривать. Только: «здрасте» и «до свиданья». Целых три года работали без слов. Но победы у нас были. Мы стали чемпионами страны среди юношей».

Маленькая Наташа приходила на тренировки вместе с ними и с восторгом наблюдала за этой, как ей казалось, красивейшей парой. Ну, разве могла Оля Абанкина предположить, что ее партнер обретет широкую известность, когда окажется на льду вместе с этой рыжей девчонкой, которой она не раз перед детскими соревнованиями в «Локомотиве» вплетала в косички огромный бант! Сам же Андрей, с высоты своего роста и положения, маленькую Наташу просто не замечал.

НАТАША: «Я помню Андрея, когда ему было четырнадцать лет. О, тогда он был для меня недоступен. Они с Ольгой — уже в составе юношеской сборной, а я никто. Я думала, если заняться танцами, то лучше, чем Букин, партнера не сыщешь, но надежд на такой поворот судьбы не было. Считалось, что пара Абанкина—Букин с большим будущим. К тому же и у меня появились успехи в одиночном катании, и я выбросила эту мысль из головы. Наверно, мне Андрюша еще и нравился, я маленькой была очень влюбчивая».

Когда они все же окажутся вместе, Андрей на вся¬кий случай скажет Наташе, что он любит Ольгу. Но этому будет предшествовать многое.
В пятнадцать лет Наташа выступила во взрослом первенстве страны, и ее, перспективную одиночницу, передали Эдуарду Георгиевичу Плинеру, одному из лучших наших специалистов одиночного катания. У Плинера Бестемьянова быстро выполнила норму мастера спорта и в 1977 году заняла на чемпионате СССР четвертое место. За год до этого Ольга и Андрей стали на чемпионате СССР пятыми, правда, два сильнейших дуэта в том сезоне на внутрен¬нем чемпионате не выступали.
А в семьдесят восьмом году Наташа откатилась на десятое место, а Ольга и Андрей уже из спорта ушли. Их пару в новом олимпийском цикле хотели разбить, считая, что Абанкина достигла потолка, но теперь им оказалось легче уйти совсем, чем расстаться. Четыре месяца Букин не ходил на тренировки, а потом, соскучившись по льду, пришел к Татьяне Анатольевне Тарасовой и попросился в ее группу. И Ольга — его будущая жена — хотела, чтобы Андрей вернулся, видя, как он мается, сама же она решила стать детским тренером. Татьяна Анатольевна взяла Букина сразу и велела кататься одному, а партнершу, пообещала она, найдем позже. Спокойный и вежливый Андрей полгода катался в одиночестве, регулярно спрашивая: «Татьяна Анатольевна, может, девочку какую возьмем?» «Возьмем, возьмем»,— бодро отвечала Тарасова, понимая, что какую-нибудь девочку Андрею брать нельзя. Она не сразу вспомнила о Наталье Бестемьяновой, но, как вспомнила, тут же послала Андрея на переговоры.

АНДРЕЙ: «Мне тогда уже все было безразлично. Наташу я помнил еще маленькой. Рыжей и некрасивой. И еще помнил, что каталась она все время в платье цвета «электрик». Это сейчас, с каждым годом, она все хорошеет и хорошеет, а тогда... Но мне действительно тогда было все равно. Татьяна Анатольевна, помню, говорит в Северодонецке: «Вон Наташа стоит у бортика, попробуй поговори с ней». Я подъехал и спрашиваю: «Ты вообще как, можешь пойти в танцы?» «Я не знаю,— пролепетала она и стала абсолютно красной,— я еще не собираюсь заканчивать одиночное катание». Она пришла через полгода. Сам я уже никого не искал и на нее не надеялся».

НАТАША: «Я уже понимала, что в одиночном катании ничего не добьюсь. А что будет в танцах? Андрюша позвал меня в пару, я ему говорю, что надо подумать, а он мне в ответ: «А...» — и уехал. Он целиком надеялся на Татьяну Анатольевну и что бы она ни предложила, он бы на все согласился. Вскоре на тренировке я «бью» свой проклятый — единственный — тройной лутц и все время падаю. И вдруг подходит ко мне Татьяна Анатольевна и так спокойно мне говорит: «Ладно, хватит биться, тело портить». Если бы она много говорила, долго уговаривала, я бы точно не согласилась. Но она так просто это произнесла, что я даже нервничать перестала. У меня был трудный разговор с Эдуардом Георгиевичем. Он полгода со мной не здоровался. Но я все равно к нему подходила. И все прошло, и Эдуард Георгиевич относится ко мне, как прежде, но прошло потому, что я хорошо помнила, как в подобной ситуации одна из самых знаменитых учениц Плинера встала в позу, и это было ужасно. Но, конечно, если бы меня позвал в пару кто-нибудь другой, а не Андрей,— я бы не пошла.
Одна из девочек-танцорок как-то сказала: «Партнер мне только мешает, одной кататься — удовольствие». Не знаю. Я так накаталась одна, что когда оказалась в паре — это было такое наслаждение! Тренировка пролетала в три секунды, и каждая была, как праздник. Андрей хотел домой, а я его не отпускала. Теперь роли поменялись, и Андрюшка мне «мстит» за прежнее — не отпускает с тренировок. Мы понимаем друг друга с полуслова. Главное, чтобы никто не вмешивался в наши отношения».

АНДРЕЙ: «Мы только друзья, партнеры, и поэтому, думаю, у нас такой идеальный контакт. Вот когда мы с Ольгой полюбили друг друга, то на льду почему-то стали ругаться...»

Как признается их тренер, лучших отношений в паре она не помнит за всю свою жизнь. На редкость уважительные и нежные. Они повзрослели. Уровень их мастерства, как считает Тарасова, достиг того порога, за которым спортсмен уже сам контролирует свои движения. За этим порогом начинается спортивная зрелость, и только, когда сумеешь перешагнуть его, можешь надеяться, что оставишь после себя в спорте нечто большее, чем фамилию в стартовых протоколах.
А между прочим, первые месяцы их совместных тренировок были мучительны, и в основном из-за того, что Тарасова, занятая своими лучшими парами, Родниной и Зайцевым, Моисеевой и Миненковым, практически не обращала на них никакого внимания. Приходила помогать Ольга — все же взгляд со стороны. Но в один прекрасный день Тарасова неожиданно для себя обнаружила, что у нее катается замечательная пара. Отругав Наташу и Андрея, что они все делают не так, и забыв о своих лидерах (к глубокой их, кстати, обиде), она начала срочно, не откладывая, ставить новичкам показательный та¬нец. Уже работая с ними над этим танцем, она поняла, что начала тренировать чемпионскую пару. Таких счастливых минут в жизни тренера бывает не много.
Более жизнедеятельного человека, чем Татьяна Анатольевна Тарасова, я не встречал. После давней спортивной травмы у нее часто бывают дни, а то и недели страшных головных болей. Однако, несмотря на это, она по семь-восемь часов в день проводит на льду. Еще утром пластом лежит дома, а вечером в нелепой шапке, натянутой на глаза, в нейлоновой телогрейке и таких же валенках (я заметил, что люди талантливые не боятся выглядеть некрасивыми, даже женщины) придумывает на льду новые движения и переходы, а утром все повторяется сначала. Даже количество выпиваемых ею таблеток от головной боли вызывает уважение. Я еще не встречал человека, способного потреблять столько лекарств одновременно.
Никогда не думал, зная достаточно хорошо знаменитого хоккейного тренера Анатолия Владимировича Тарасова, что фанатизм может быть передан по наследству. Сама же Тарасова рассказывает, что по приказу отца, которого дома можно было увидеть нечасто, их милая и нежная мама выгоняла ее и сестру каждое утро в семь часов в любую погоду на улицу делать зарядку. «Отец до сих пор понять не может,— говорит Тарасова,— что у него родились две дочки, а не два сына»...

Тарасова не скрывает, что любит рыжих, так что Бестемьянова пришлась ей и цветом волос. Но Тарасова, делая на эту пару такую ставку, уделяет много времени и другим своим ученикам.

НАТАША: «Я стараюсь изжить ревность, но, конечно, она остается. Я бы хотела, чтобы Татьяна Анатольевна работала только с нами. Вне тренировки мы все друзья и ходям друг к другу не только на дни рождения. Но я помню, как переживала на льду одна из учениц Татьяны Анатольевны, хотя ко мне она относилась очень хорошо, когда нам уделялось больше внимания. И Татьяна Анатольевна, чтобы воспитать ее, иногда работала только со мной и Андреем. Смешно! Но я не хочу, чтобы такое получилось сейчас. Я теперь многое вспоминаю, чтобы это никогда не повторилось».

Для Наташи, прошлой осенью потерявшей маму, важно видеть в Тарасовой не просто тренера...

НАТАША: «Иногда мне кажется, что Татьяна Анатольевна привязана к нам чисто по-человечески, пусть даже мы не были б ее первыми учениками, а иногда кажется, появись кто-то лучше, чем мы, она нас забудет. Я знаю, что почти со всеми своими ученицами ее связывали близкие отношения, а сейчас они видятся очень редко. Это спорт, и никуда не денешься, это естественно и закономерно. Но все же я верю, что Татьяна Анатольевна со мной ближе, чем с другими».

АНДРЕЙ: «Человек, который в моем присутствии может плохо отозваться о Татьяне Анатольевне, перестает существовать для меня».

НАТАША: «В первый же год, как только мы начали заниматься с Татьяной Анатольевной, мы попали к ней на день рождения. И вдруг за столом мне дали слово. Я готова сейчас повторить то, что сказала тогда: «Татьяна Анатольевна вернула меня к жизни. Катаясь, как мне казалось, последний год, я все время плакала, а когда пришла к ней, начала все время смеяться, и это очень ее забавляло. Она умеет вселять надежду — редкий дар, им обладают немногие».

Т. А. ТАРАСОВА: «Не знаю, видела ли я когда-нибудь в жизни идеальную пару. И что это такое? Чтобы партнеры подходили друг к другу по росту? И чтобы любили они и в танцах и в жизни друг друга одинаково? Нет. Идеальных пар нет. Кто-то в дуэте всегда ведущий, кто-то ведомый. Например, Люда Пахомова была ведущей. Мы смотрели много лет на эту пару и ловили себя на том, что смотрим на нее. Правда, она могла заставить нас сделать это только благодаря Александру Горшкову. Что касается нынешней чемпионской пары Торвилл—Дин, то я ловлю себя на том, что слежу, как он ведет, а ее не замечаю. Но тоже благодаря тому, что партнерша она безошибочная. Бестемьянова и Букин удивительны тем, что у них одинаковое дарование. Но у Наташи чуть больше темперамента.
Нам предстоит трудный сезон. А впрочем, я каждый раз перед новым сезоном, как перед чистым листом бумаги, каждый, раз трясусь, как заяц. Я оказываюсь в совершенно невменяемом состоянии, не могу придумать ни одного движения. Я даже плакать не могу — рыдаю. И еще мучает время, оно подгоняет, есть сроки постановки, и их изменить нельзя. Пустота внутри становится пропастью. И я уже почти уверена, что надо позвать своих спортсменов и сказать: «Извините, я в этом году ничего поставить вам не могу, я не знаю, что делать, но так получилось». Но когда эта пропасть вырастает до немыслимых размеров, вот тогда у меня и может получиться что-то хорошее.
Я хочу в этом году поставить им просто танцы, без всякой темы. Просто красивые танцы, чтобы зрители, сидящие на трибунах, подпрыгивали от восторга».

НАТАША: «Когда Татьяна Анатольевна начинает ставить танцы, Андрея чаще всего не бывает. В прошлом году у него, например, болела нога. Я тоже стараюсь принять участие в постановке, что-то свое предлагаю. Смешно. Потому что я никогда не знаю, что мне хочется, а Андрюша, например, знает всегда. И никогда сразу не могу сказать, нравится мне это или нет. Это ужасно. Мне всегда кажется, что у других лучше, чем у нас».

АНДРЕЙ: «Я хочу, чтобы у нас была такая музыка, которая берет за горло. Чтобы нам хлопали, а мы заводились. Приятное чувство, когда зал держишь в напряжении. Четыре раза подряд на лед выходить трудно, но когда есть ощущение, что ты поймал зал, можно выйти и пять, и шесть, и десять раз». НАТАША: «Последнее время у меня все меняется — вкусы, привычки. Но я всегда любила и больше всего люблю время осени. Когда все поставлено, обкатано и ждешь только соревнований. Мне лучше всего живется с октября по Новый год».

Да, Бестемьянова и Букин — теперь наша первая танцевальная пара. А в мире в прошедшем сезоне они были уже вторыми. Они не превзошли пока что лишь знаменитую английскую пару Торвилл — Дин.

АНДРЕЙ: «В 1974 году мы — еще с Ольгой — участвовали в юниорском турнире. Он проходил в Чехословакии, и, поскольку чемпионатов мира и Европы для юниоров тогда не было, этот турнир считался неофициальным первенством континента. Мы с Ольгой победили. Подошел ко мне английский тренер, поздравил с победой и сказал: «Вон, видишь того парня, сегодня ты его побил, а завтра он тебя». Я ответил, что, мол, время покажет. И время, действительно, показало. Потому что этим парнем оказался Кристофер Дин, правда, партнерша у него тогда была другая.
Мы с Наташей дебютировали на чемпионате мира в 1979 году в Вене. Там в обязательной программе был венский вальс, и я впервые обратил внимание, как Дин делает чоктау — это типичный элемент, основа основ в танцах,— у него ножка так аккуратненько и развернуто подходила к другой ножке, картинка. Он еще не был тогда идеальным партнером и не так тонко чувствовал музыку, но у него была поразительная выворотность. Мы проиграли им обязательные танцы. В венском вальсе я зацепился за борт. За произвольный танец наши оценки были выше, чем у Торвилл — Дин. В конечном счете, они тогда заняли девятое место,а мы — десятое».

А на следующий год ситуация резко изменилась. На чемпионатах мира для судей имеет большое значение, какие места занимают спортсмены во внутреннем первенстве, так как, по неписаному правилу, спор за высшее звание ведут прежде всего национальные чемпионы. Так вот, англичане уже в 1980 году стали чемпионами своей страны, а Наташа и Андрей впервые победили на чемпионате СССР лишь в январе этого года.

НАТАША: «Торвилл и Дин открыты и доброжелательны. Конечно, когда нет соревнований. Я считаю, что это очень правильно для чемпионов. Во время турнира англичане всем улыбаются, но видно, что к ним лучше не подходить. За все время, что мы знакомы, я лишь раз заметила, что они занервничали. Конечно, все в этой паре держится на нем. Если смотреть только на него, то, наверно, можно растаять. Дин так свободно и красиво движется. Это от природы, такому научить нельзя. Но они к тому же и сами большие работяги. Когда мы ездили вместе в турне по Европе, Дин и Торвилл не пропускали ни времени, ни места, где можно потренироваться».

Что говорить, Кристофер Дин — великолепный спортсмен, а Джейн Торвилл на сто процентов всегда выполняет то, что от нее требуется. Тем не менее, Тарасова верит — а как же иначе! — что в недалеком будущем ее пара ни в чем не уступит английской.

Позволено ли признаваться в любви к своим героям? Как бы то ни было, автор намерен сделать это. Я действительно люблю рыжую Наташу, грустного Андрея и неукротимую Татьяну Анатольевну Тарасову. Я часто встречался с ними, когда готовил этот материал,— то гулял, беседуя, на дорожках стадиона «Юных пионеров», так называемого СЮПа, то шел в маленький зал, где они разучивали новые танцы еще не на льду, а на полу.
Теперь мне грустно оттого, что в ближайшие месяцы так часто видеться нам уже не придется. Осень у фигуристов — самая горячая подготовительная пора, а затем турниры, турниры... В 1979 году я представлял Агентство печати «Новости» на чемпионате мира в Вене. Тогда я и запомнил навсегда, наверное, Бестемьянову и Букина. Вопреки всем правилам, Лоуренс Деми, председатель технического комитета по танцам, поставил пару, занявшую десятое место, в программу показательных выступлений. Это было вызвано тем, что на австрийскую публику они произвели огромное впечатление.
Вспомнив тот уже далекий в измерениях спортивной жизни чемпионат, я заинтересовался теперь уже реакцией ребят на зрительный зал.

АНДРЕЙ: «Зала я не вижу. Очень редко выхватываю взглядом лицо на трибуне, и то, если это попадает на определенное движение в танце, как правило, на остановку. Хотя многие после выступления говорят: «Я видел этого, я видела того». Я же за весь последний чемпионат мира в Копенгагене лишь раз встретился глазами с Анной Ильиничной Синилкиной (почетный председатель федерации фигурного катания СССР.— В. М.-К.). Страшно вспомнить, как она переживала. Я слышу только музыку, а вижу только Наташу, ну еще метра три вокруг нее — и все. Иначе я не могу, я теряюсь. Судьи за столиками для меня — лишь расплывчатые фигуры»
НАТАША: «Я выбираю среди зрителей заинтересованный взгляд, все равно чей, лишь бы взгляд был добрым, остальных не замечаю. Очень люблю смотреть на знакомые лица, поэтому традиционный турнир «Московские новости» — мой любимый, я даже нахожу на трибунах постоянных зрителей и друзей много. Смешно, но меня выбивает неприязненный взгляд, даже мысль, что я могу кому-то не нравиться, портит настроение. А музыку я совсем не слышу. Только обращаю внимание, быстрее она играет или медленнее обычного. Такое иногда бывает»

АНДРЕЙ: «Если ты хоть раз побывал чемпионом мира, тебя сразу все видят и все готовы помочь. Так и должно быть в спортивном мире. Подобного отношения мне сейчас не хватает. Что ж, буду бороться за чемпионский титул.
Быть первым — это утверждение себя в спорте. Наверное, мы сумели создать свой танец, свой стиль — и если уйдем, не победив, что от нас останется...»

НАТАША: «В прошедшем сезоне мы победить не могли. Вроде столько работали, а все равно оставалось впечатление, будто чего-то недоделали. Я недовольна прошедшим сезоном, хотя мы и стали вторыми в мире.
Я помню, как совсем маленькой ехала в метро и в вагон вошла Ира Роднина. Она была с мамой и с друзьями, но все ее сразу узнали. Весь вагон. А она так спокойно и легко держалась. Я завидовала Ире тогда ужасно и решила, что обязательно буду такой же»

Возможно, они будут чемпионами мира, возможно — и нет. Во всяком случае, сейчас рано говорить о вершине их спортивного пути, так как они еще только его начали. Вряд ли прав Андрей, говоря, что запоминается почерк только чемпионов. Стиль катания Бестемьяновой и Букина — необычный, с открытыми эмоциями — думаю, останется надолго. Во всяком случае, для меня, так близко знакомого с ними теперь, уже не будет иметь решающего значения, первые ли они в мире или еще вторые. Не так часто встречаешь таких людей, как Наташа и Андрей. И если мне пришлось бы одним словом определить их характеры, я бы сказал: чистота.

unost.org